Ростислав Ищенко. Пекин повышает ставки. Чего добивается Китай в ближневосточном кризисе

Скоро Владимир Путин отправится в Китай, где на форуме "Один пояс, один путь" 17 октября откроет пятый десяток своих встреч с Си Цзиньпином

Двум лидерам и прежде было о чём поговорить. И Россия, и Китай находятся в состоянии прокси-войны с Западом, только с Россией Запад горячую фазу заканчивает, поскольку заканчиваются украинцы, желающие воевать, а с Китаем только собирается начать – Тайвань пока вооружают и морально готовят к "войне за независимость" по украинскому образцу (до последнего тайваньца).

Но добавился ближневосточный кризис.

Надо сказать, что это только кажется, что Китай находится далеко от Ближнего Востока. Просто мы привыкли, что ближневосточные кризисы развиваются на пространстве от Турции до Йемена и от Египта до Ирана.

На самом деле Большой Ближний Восток тянется от Марокко до Афганистана включительно и, как минимум, его восточная часть является традиционной сферой китайских интересов.

Китайские армии доходили до Ташкента ещё при династиях Хань и Тан, а "Шёлковый путь" тысячелетиями был важнейшей торговой магистралью человечества.

Сегодня, когда Китай по сути вытеснил США с позиции "мастерской мира" и активно борется с ними за статус главной торговой державы, Пекин не может не интересоваться событиями, происходящими в сердце Ближнего Востока (Сирии, Палестине, Ливане), которое наряду с Египтом и его Суэцким каналом является "солнечным сплетением" мировой торговли – главным перекрёстком морских и сухопутных торговых путей, связывающих Европу и Азию.

Российский сухопутный транзит, наряду с Северным морским путём, ещё нескоро (не раньше чем лет через 10) сможет составить этим (южным) маршрутам серьёзную конкуренцию по объёму грузоперевозок.

При этом Ближний Восток, даже потеряв изрядную долю своей эксклюзивности, всё равно останется одним из главных мировых торговых перекрёстков.

Россию торгово-экономические возможности региона также всегда привлекли, но более существенным для Москвы было военно-стратегическое положение Ближнего Востока, особенно с точки зрения традиционного для России в последние два столетия противостояния с великими морскими торговыми державами – Великобританией, а затем США.

Ближний Восток был единственным местом, где кратно слабейший флот Российской империи, а затем СССР, опираясь на поддержку местных союзников, а также на близость собственной территории, с базами стратегической авиации (в ХХ веке) и превосходящими Запад по боевым возможностям сухопутными силами, мог легко блокировать стратегически важные для Лондона и Вашингтона коммуникации.

Возможность влияния на главный нефтедобывающий регион планеты также учитывалась.

Для Китая все эти соображения также важны, но не менее важной является для него возможность собственного торгово-экономического доминирования в регионе.

Подчеркну, что эффективно бороться с военно-морской мощью коллективного Запада на таком удалении от собственных берегов и отсутствии на местных побережьях развитой инфраструктуры, обеспечивающей все виды ремонта и необходимого обслуживания постоянно базирующихся в регионе эскадр, Китай не может и не скоро сможет.

Для Пекина приоритетом является достижение баланса с США и их союзниками в Тихом океане, обеспечение беспрепятственного выхода своего флота на океанский простор – за островной барьер, протянувшийся от Японии, до Тайваня и дальше, через Филиппины к Индонезии.

Не менее важно для Китая обеспечить полноценную защиту своего судоходства в Индийском океане, где стремятся к доминированию ВМС Индии, а также постоянно присутствуют существенные европейские и американские экспедиционные силы.

Без решения двух этих приоритетных задач полноценное укрепление в Восточном Средиземноморье, в сирийско-палестинском сердце Ближнего Востока, для Китая невозможно.

Поскольку на ближайшие годы Китай будет занят решением своих оперативных проблем в акватории Тихого океана, ему необходимо, чтобы проблема контроля Ближнего Востока была решена союзниками (Россией и Ираном).

На данном этапе, после очередной вспышки ближневосточного кризиса, в ходе которой Запад однозначно поддержал Израиль, для Китая быстрое вытеснение Запада с Ближнего Востока стало возможным за счёт нанесения Израилю стратегического поражения.

В связи с этим Китай занял по текущему кризису наиболее жёсткую позицию в отношении Израиля из всех союзников.

МИД России отреагировал только на обстрелы сирийских аэропортов и предупредил Израиль о недопустимости нарушения международного права, заранее зная, что эти предупреждения будут проигнорированы и обстрелы продолжатся. Цель – не допустить сухопутной операции против Сирии, поскольку в случае её начала российские войска не смогут уклониться от прямой конфронтации с ЦАХАЛ.

МИД Ирана заявил, что Иран не начнёт войну с Израилем до тех пор, пока Израиль не атакует его непосредственно. Позиция Тегерана тоже понятна – вместо него войну с Израилем годами ведут проиранские прокси и ему совершенно невыгодно вступать в боевые действия самому, повышая ставки и подвергаясь риску ударов со стороны США и их союзников по НАТО.

Возможный заход ЦАХАЛ в Сирию Иран не беспокоит. Это будет проблема проиранских прокси, собственно Дамаска и размещённых на базах в Сирии российских войск.

Министр иностранных дел Китая Ван И в ходе беседы с министром иностранных дел Саудовской Аравии, принцем Фейсалом бен Фарханом Аль Саудом, заявил: "Китай выступает против любых действий, которые причиняют вред гражданскому населению, и осуждает их. Действия Израиля вышли за рамки самообороны, и ему следует по-настоящему прислушаться к призывам международного сообщества и Генерального Секретаря ООН прекратить коллективное наказание жителей Газы".

Для китайской дипломатии такие жёсткие и чёткие осуждающие формулировки нехарактерны. Обычно Пекин предпочитает говорить о "неверных" или "непродуманных действиях" и призывать вернуться "на правильный путь".

При этом надо иметь в виду, что если для нашей культуры идея коллективной ответственности чужда, то для китайцев это близкая и понятная историческая традиция, а решение спорных вопросов военным путём никогда не было для Пекина проблемой – если, конечно, он чувствовал за собой достаточную силу.

Избирательное применение оружия и стремление избежать нанесения вреда гражданским лицам или гражданской инфраструктуры также не относилось к числу достоинств китайской армии, а мнение международного сообщества и Генерального Секретаря ООН, если оно не совпадало с китайским, Пекин всегда расценивал как грубое вмешательство в свои внутренние дела.

Так что жёсткость и бескомпромиссность данного заявления в отношении Израиля значительно выше, чем кажется на первый взгляд.

Делая такой шаг, Пекин не столько вдохновляет арабов. Они и так достаточно вдохновлены успехом прорыва ХАМАС и общей международной обстановкой, впервые за долгие годы явно складывающейся в их пользу. Пекин в большей мере закрывает Западу пути к отступлению и компромиссу.

Публично поддержавший Израиль Запад не может себе позволить отступить под открытым давлением Китая. Тогда он без единого выстрела потеряет Ближний Восток.

Но Запад также не начнёт стрелять первым. Он просто будет меньше сдерживать Израиль и станет его даже поощрять на конфронтацию с Сирией, на заход в Газу, несмотря на предупреждения Хезболлы, на атаки ливанского приграничья.

Китайская жёсткость вызовет ответную жёсткость Запада, который также должен будет показать своим клиентам в регионе, что он говорит только с позиции силы.

Россию и Иран очередной виток напряжённости в регионе не устраивает. Москва в принципе заинтересована в достижении на Ближнем Востоке прочного компромиссного мира, в рамках которого она будет посредником, модератором и третейским судьёй, обеспечивающим и гарантирующим баланс интересов Израиля и окружающих арабских стран.

Иран открыто стремится к уничтожению Израиля, но не ценой большой войны с Западом. Он использует тактику массы булавочных уколов, которые должны в конечном итоге обескровить еврейское государство.

В этом отношении его нынешняя позиция по текущему состоянию конфликта близка к российской. ХАМАС свою задачу выполнил – переговоры об окончательном урегулировании между странами Залива, Турцией и Израилем (без участия Палестины) сорваны, конфликт надолго приобретает вялотекущий военный характер.

Проиранские прокси могут сколько угодно пить из Израиля кровь, не доводя дело до большой войны. Если же Израиль сорвётся, то будет сам виноват и выступит в качестве агрессора в глазах всего мира.

Таким образом, хоть Россия рассчитывает выступить добросовестным посредником, а Иран собирается использовать текущий кризис для дальнейшего ослабления и, в перспективе, после ряда подобных кризисов, уничтожения Израиля, на данном этапе и Москва, и Тегеран заинтересованы в снижении интенсивности противостояния.

Китайская игра на повышение ставок, в рамках которой России и Ирану предназначено в прямой конфронтации с Западом решить для Пекина проблему полного вытеснения Запада с Ближнего Востока и, оттянув на себя существенные силы, обеспечить Китаю быстрое и безболезненное решение в его пользу тайваньской проблемы, входит в противоречие с текущими интересами Москвы и Тегерана.

Так что, очевидно, что в ходе встреч и бесед Путина и Си Цзиньпина эта тема будет одной из главных обсуждаемых.

У России и Китая – недостаточно сил и возможностей, чтобы по одиночке противостоять Западу в прокси-войне, эффективно противодействовать ему они могут только вместе. А для этого, хоть между нашими странами отсутствует формальный военный союз, стратегические планы необходимо согласовывать, обеспечивая теснейшее взаимодействие.