Шпионские игры: Москва сделала неожиданный ход

Недавняя высылка работника британского посольства в Москве, идентифицированного как сотрудника разведки, стала первой за много лет такого рода акцией. Как правило, Москва крайне редко прибегает к высылке аккредитованных дипломатов-шпионов первой. Исторически это происходило только в тех случаях, когда иностранного шпиона с дипломатическим паспортом брали прямо на месте преступления, что называется, "на кармане" — при контакте с агентурой или каком-либо ином действии, очевидно нарушающем дипломатический статус и Венскую конвенцию.

В последние годы высылки сотрудников посольств стали чем-то вроде дипломатической рутины, породив сперва то, что журналисты назвали "дипломатической войной", а затем и "посольский кризис", поскольку численность сотрудников некоторых посольств сократилась ниже минимума, при котором можно поддерживать стабильную работу загранучреждений. Но даже в такой ситуации наши спецслужбы и МИД старались действовать в рамках устоявшейся традиции и не высылать иностранных шпионов первыми. В чем смысл этой традиции и будет ли она окончательно забыта в современном мире как отживший себя ритуал?

Второго секретаря политотдела посольства Великобритании в Москве Уилкса Эдварда Прайора выдворили из России за разведывательно-подрывную деятельность. Как подчеркнули в ЦОС ФСБ, "направленный в Москву по линии директората Восточной Европы и Центральной Азии МИД Великобритании второй секретарь политического отдела посольства Великобритании в Москве Уилкс Эдвард Прайор, сменивший на должности прикрытия одного из шестерых британских разведчиков, высланных из России в августе, при получении разрешения на въезд в нашу страну намеренно указал ложные данные, чем нарушил российское законодательство". МИД России во взаимодействии с заинтересованными ведомствами было принято решение о лишении Уилкса Эдварда Прайора аккредитации, ему предписано покинуть Россию в двухнедельный срок.

Мы не знаем, какие конкретно данные Прайор "ложно указал" при оформлении российской визы. Предположительно, речь может идти о прямом вопросе анкеты "Имеете или вы отношение к разведывательному сообществу Соединенного Королевства?". В то же время человек уже был ранее идентифицирован как сотрудник МИ-6, к тому же он прибыл на замещение должности уже установленного сотрудника британской разведки. Если это так, то речь идет действительно о превентивной высылке шпиона до того, как он успел приступить к активной деятельности на территории России. А это важный прецедент.

Дело в том, что в разведывательном сообществе так поступать не в традиции. И это не какая-то корпоративная условность, а практическая необходимость. В ситуации, когда крупные посольства функционируют с полным составом, бывает довольно сложно отличить сотрудника разведки от "чистого" дипломата. А в американской и британской разведывательных системах к тому же долгое время существовала практика двух параллельных шпионских сетей. Первая — почти официальная — заранее понимала, что ее члены уже идентифицированы российской контрразведкой, и соответствующим образом себя вела. А члены второй сети могли длительное время никак не проявлять себя в разведывательной деятельности и даже демонстративно не пересекаться с представителями "легальной" резидентуры. Соответственно, за ними могло не быть постоянного наружного наблюдения и их работа воспринималась как обычная деятельность дипломата. И противник их использовал для проведения операций особой сложности, например для поддержания личного контакта с важной агентурой.

В таком контексте для работы контрразведки всегда выгодно не высылать идентифицированных иностранных шпионов, а ставить их под наблюдение. Ибо вышлешь ты его, а на это место пришлют кого-то нового. И придется проводить идентификацию нового человека, выяснять его профессиональную принадлежность, специализацию, личные качества, контакты и тому подобное. Гораздо практичнее контролировать уже устоявшийся контур шпионской сети. И такая система десятилетиями приносила плоды, став своего рода традицией. А с радикальным сокращением численности иностранных посольств в последние годы в результате массовых взаимных высылок контролировать "шпионский контур" стало еще проще. Возможности "станций" ЦРУ и МИ-6 в Москве были сокращены до минимума, хотя и не прекращены полностью.

Высылка Прайора эту традицию нарушила. По неподтвержденным данным, деятельность этого сотрудника британской разведки могла быть направлена на российское мусульманское сообщество. И его высылка — тоже своего рода знак: никакое иностранное вмешательство в такую чувствительную сферу более допускаться не будет.

Но это вопрос частный. Более общая позиция сводится к тому, что Москва далее не намерена вообще допускать активную разведывательную — и особенно подрывную — деятельность недружественных стран. Все-таки разведка — это привычный и исторический атрибут межгосударственных отношений, к которому принято относиться, что называется, с пониманием. То есть мы знаем, что вы тут пытаетесь шпионить, и принимаем против вас соответствующие действия по линии контрразведки. Это как с плохой погодой: ее нельзя отменить силой воли. Но можно взять с собой зонтик и одеться потеплее.

Теперь эта традиция поставлена под сомнение. Есть версия, согласно которой пресекаться на корню, то есть на стадии идентификации сотрудника иностранной разведки, будет именно подрывная деятельность. Это совсем необязательно какие-то партизанские действия, а скорее предотвращение подстрекательской и идеологической работы. А в прошлые годы и британское, и американское посольства весьма активно участвовали в деятельности разного рода "оппозиционных" групп, поощряли антигосударственную деятельность и занимались выращиванием в России кадров, которые можно было бы в дальнейшем использовать для подрывной работы, создания "агентуры влияния". А это уже совсем не разведка, то есть не получение важной информации, а прямое вмешательство во внутренние дела другого государства.

Таким образом, высылка Уилкса Прайора стала первой акцией, направленной на ликвидацию остатков подрывного влияния западного разведывательного сообщества через посольства в Москве. Это процесс сложный, поскольку к сотрудникам иностранных разведок, занятым подрывной работой в "оппозиционных" кругах, трудно подобрать ключ. Они не осуществляют "закладок" в виде пресловутых шпионских камней, не ищут подхода к секретоносителям, не добывают документы государственной важности. Ну, подумаешь, поговорил с кем-то в кафе или позвал того или иного носителя либеральных взглядов на прием в посольстве. Формально в этом нет нарушения российского законодательства и даже Венской конвенции. В конце концов в функции второго секретаря посольства — скажем, по культуре — как раз и входит общение с людьми в стране пребывания. Вот поэтому и потребовалась идентификация сотрудника британской разведки по въездной анкете, чего ранее не бывало в традиционной практике.

И это только первый звонок.

Евгений Крутиков