Цифровой транс. Раздавить гадину каблуком

---

---

---

Умер один человек. Стали выяснять. И что же оказалось? Оказывается, всю свою жизнь он ел сахар и соль! Представляете?! Все 94 года! Какой же организм это выдержит!

Всем приветик, пациенты под воздействием!

Общественный диалог про цифровую зависимость и ИИ продолжается бесперебойно.

Был в четверг 19 декабря в медиацентре Мэрии Москвы на конференции по банковскому праву. Меня пригласил на дискуссию Анатолий Козлачков, глава Ассоциации банков России. Он хотел чего-то задорного и бойкого, естественно, про ИИ и цифровизацию в банковском деле, а про что же ещё.

Вторым участником, «оппонентом» был известный юрист, бывший глава арбитражного суда А. А. Иванов.

Антон Александрович в целом со мной не спорил, мы в целом были согласны по многим вопросам; но всё же по ходу дискуссии он волей-неволей озвучил популярные мифы про то, что:

А) новые технологии пока регулировать не надо, пусть новые явления сначала разовьются, а то затормозим или отрегулируем не туда.

Я отвечал, что всё развилось уже, 20 лет прошло, все предполагавшиеся и предвиденные риски — реализовались,  сотни миллиардов в год уже крадут мошенники, сотни мамкиных террористов уже вербуют через звонки и мессенджеры. Клиповое сознание, дебилизация детей, кража ПДн и слежка — всё уже реализовалось.

«Экономика данных» уже давно работает, она прибыльна, просто она на 95% хохляцкая, а данные — наши. Ждать тут нечего, опаздываем.

Б) вот европейцы жёстко зарегулировали персданные и ИИ — вот у них и «нету Интернета», нету ИИ. Нельзя останавливать «развитие технологий»!

Я возражал, что про развитие ИИ и интернетов лучше не фантазировать юристам, а спросить у разработчиков. Что тут перепутаны причины и следствия: европейцы ещё с конца 1990 годов  ниасилели создать собственные интернет-сервисы — ни поисковики, ни соцсети, ни большие системы ИИ. Кадры высосала Долина.

Я, в частности, в в конце 1990-х и начале 2000-х наблюдал сбоку попытку создать поисковик Кэро (Quaero) на деньги французской и германской разведок, в противовес Гуглу — ничего не вышло.

Вот им и приходится регулировать своё цифровое пространство, потому что в их странах свободно гуляют по буфету глобальные американские цифровые корпорации, абсолютные беспредельщики, которых на их родине по сути никак не регулируют. Европейцы, получается,  не свой Интернет регулируют и не свой ИИ, а американский. Пространство цифровое — своё, а акторы в нём — чужие.

Дальше — неизбежно — перешли на телефонных мошенников. Это же тема, связанная с банками непосредственно и неразрывно.

Про мошенников Антон Иванов сказал типовую, шаблонную  фразу, которую я слышу регулярно от людей, гордых своей осознанностью: «А я вот просто не беру трубку на неизвестные звонки — и так может поступать каждый».

Нет, каждый, очевидно, так не может. Иначе бы хохлы из контакт-центров Запорожья и Харьковщины не крали бы у граждан РФ по 200-300 миллиардов в год.

Цифровая грамотность

Так почему же миллионы соотечественников ведутся? По результатов разных опросов задеты несколько миллионов человек. И это не те, кому хохлы просто безуспешно позвонили — этих-то сотня миллионов. Позвонили практически всем.

А вот тех, у кого что-то реально украли (или почти украли) — несколько миллионов. Кто повёлся.

Разводки не щадят ни профессора, ни колхозника. Попадаются не только певицы и пенсионерки, переводят огромные суммы чиновники, дипломаты, специалисты по информационной безопасности, менты и чекисты.

Но они же всё знают, казалось бы? Им же говорили, их учили, они видели примеры знакомых? Некоторые из них сами учат других инфобезопасности или принимают законы против мошенничества. А потом переводят миллионы рублей, да ещё пребывают «под воздействием» недели, а то и месяцы, не слушая уговоров ближних и полицейских.

Как же так?

Ну то есть собственно знание тут не причём.

Мы уже не раз обсуждали здесь, что обучение граждан «цифровой грамотности» — не поможет.

Это лукавство, способ отмазки для «Альянса искусственного интеллекта», «Ассоциации больших данных», «Альянса защиты детей». Мы же вот — обучаем граждан, говорим им о рисках! Этично? Этично! Ну и всё, мы сделали всё, что могли.

А тогда уже не нужно переставать собирать поведенческий излишек, собирать цифровой профиль и зарабатывать на нём, мы ведь и так — этичный бизнес, помогаем населению, образовываем его. Пляшем дальше. Продолжаем накапливать первичный цифровой капитал.

Почему цифровая грамотность бесполезна, не снимает проблему?

Конверсия

Для мошенников важна конверсия контакта в реальную разводку, в деньги.

Они совершают контакты веером, миллионами. Здесь работает дешевизна контакта, при которой высокая конверсия в реальные жертвы — не особенно-то и нужна. При работе по площадям всегда можно попасть на кого-то, кого не «научили цифровой грамотности». Или находящегося в слабой позиции.

«Холодильник» из Запорожья делает 400-500 «холодных звонков», то есть контактов «с улицы» в день. То есть, при 10-20 миллионах звонков, по нам  работает 20-30 тысяч телефонных мошенников. Возможно, и в несколько раз больше. Это большая государственная операция СБУ.

Мошеннику достаточно одного «успешного» контакта в день, чтобы найти человека в слабом состоянии и развести. И то — много. Это даст 20 000 обманутых в день. Если воруют 500-700 миллионов рублей в день (ведь если сейчас 200-300 миллиардов в год, делим на 365, получаем) — это похоже на правду. По порядку величин.

А уже сейчас ИИ с дипфейками с видео знакомых и родственников или просто с автоматическим голосовым диалогом уже позволяет делать не 500 звонков, а 5 тысяч или 50 тысяч в день с одного сервера. Да сколько угодно.

При этом ИИ можно натренировать на быстрое распознавание и сброс неудачного звонка, когда пациент не ведётся. И на распознавание перспективного, слабого реципиента звонка — глупого, рассеянного, с затуманенным сознанием. Это тоже уже можно делать автоматически. Лучше «холодильника».

Слабое состояние

Все мы пребываем в слабом состоянии регулярно. Да почти всегда. Забываем ключи, слова, позвонить, поздравить, растеряли школьные и университетские знания, ударяемся головой о кухонную вытяжку, надеваем майку наизнанку и забываем застегнуть ширинку.

Я написал это про майку за завтраком — и вдруг тут же дочка мне и говорит: «папа, а ты знаешь, что у тебя майка наизнанку?». Вот оно. Конечно, наизнанку, ещё бы: меня собаки подняли в шесть утра, скреблись в дверь и цокали по паркету, пришлось, чертыхаясь, одеваться в темноте и водить их среди ёлок по щиколотку в снегу.

Вычислить человека в таком временном слабом состоянии — не трудно. Есть типовые признаки, издревле известные продавцам и мошенникам.

Так отбирают жертву подставщики на дорогах: видят, что человек ведёт автомобиль неуверенно, отвлекается. Так выбирают жертву цыганки на улице, другие мошенники и карманники. Рассеянность, невнимательность, потерянность, поддатость, кошелёк торчит из заднего кармана, незакрытый клапан рюкзака на вокзале.

Увидел неуверенного, рассеянного, расстроенного — дальше можно работать: ой, есть у тебя враг, очень злой человек, ждёт тебя казённый дом, возьми деньги, заверни в них свой волос, а то будешь импотентом семь лет…

Я как-то много десятилетий назад сказал цыганке, которая подошла ко мне ранним утром на вокзале Севастополя:

— А ты не боишься, что где-то ходят настоящие колдуны? Вот скажу тебе петушиное слово, ноги у тебя и отнимутся.

У цыганки на лице отобразился невыразимый словами ужас, она подхватила свои тридцать юбок и пустилась от меня бежать через площадь.

Мой оппонент юрист Антон Иванов на это рассказал за кофе свою аналогичную историю:

— А я сказал недавно приставшей цыганке на улице: «Сейчас прокляну тебя, и ты умрёшь!» — с тем же эффектом.

Но мы не можем сказать этого цифровым платформам Яндекса, Сбербанка, МТС, Озона, WB… Или не знаем правильного «петушиного слова».

В таком неравновесном контакте с профессионалами манипуляции почти любой человек — принципиально слабая сторона взаимодействия.

Слабая сторона

Есть юридическое понятие «слабая сторона договора». Оно описывает участника сделки с недостаточным пониманием условий договора, с недостаточными ресурсами для торговли по условиям, вынужденного заключать сделку на чужих условиях.

Условный пенсионер, неспособный прочесть мелкий текст в договоре кредитования. Или подросток, вообще не понимающий, что это за Terms of service с квадратиком для галочки.

»…Слабая сторона договора — та, которая присоединяется к договору с сильной стороной без права изменить его условия или предложить свои. Слабой будет также и та сторона, которая вынуждена заключать договор с контрагентом на его условиях из-за неравности переговорных возможностей.

Например, сильная сторона договора — та, чьи договоры определяют стандартные формы, так что заключить такой договор можно только целиком, не меняя условий …».

Мы — всегда слабая сторона в цифровом взаимодействии.

На нас наваливаются цифровые платформы с их «договорами» (правилами пользования, «лицензиями») которые нельзя изменить, а можно только подписать, машинально и поспешно подняв галочку «я согласен», и которые они меняют в одностороннем порядке, иногда без уведомления.

А также на нас наваливаются прямо и косвенно тысячи других игроков безо всяких договоров и предупреждений — рекламных сетей, рекомендательных систем, маркетплейсов, билетных касс, поисковиков, интернет-СМИ, тизерных сетей — мощных цифровых сущностей, односторонне, принудительно навязывающих свой формат взаимодействия и своё содержание взаимодействия — в том числе на основе обширного знания о нас, собранного без нашего согласия или украденного, купленного, вычисленного.

Но они не просто сильная сторона — они пытаются нас ещё ослабить дополнительно. Они специально, целенаправленно создают оглушающий, захлёстывающий, сбивающий с ног поток событий и раздражителей.

Бурный поток раздражителей

Здесь уместно процитировать важную мысль Мараховского из недавнего поста про «кризис информированности», что тысячи раздражителей из цифровой среды вводят нас в слабое состояние.

Процитирую для тех, кто на него не подписан:

…Потому, например, что одним из эффектов современной гиперинформированности граждан является, согласно исследованиям, особая «цифровая» рассеянность.

«Сильная зависимость от мобильных телефонов вызывает (…) потерю внимания к текущим действиям, что приводит к „загромождённостью мыслями“. Установлено, что проблемное использование мобильных телефонов увеличивает возникновение эффекта „блуждания мыслей“, хотя нейронный механизм, лежащий в основе этой связи, остается неясным».

Мы не нейрофизиологи, и биологическая механика не наше дело. Мы можем лишь по-житейски предположить, что ум ув. современника защищается от потоков изливаемого на него демократичного буллшит-контента обесцениванием вообще любого контента — и, если можно так выразиться, автоматизацией своих реакций на всё. То есть ставит себя на круиз-контроль и блуждает мыслями где-то внутри своих миров. …

… К тому же у ув. современника, находящегося в состоянии, близком к непрерывному онлайну (не зря это называется «всегда доступен»), точек входа заметно больше, чем у жителя прежней эпохи.

В общем, в нас ежеминутно стучатся тысячи событий, попыток контакта, раздражителей.

Новости военкоров, прилёты в глубине страны, важнейшие  события из жизни селебритис («певица N пришла со свежим кавалером, актёр Счастливцев выгнал пятую жену ©»), мемасики, кусочки развлечений, видосики, фейки, срочносборы на «парней» и «детей», заявления политиков, заявки в друзья, комменты к постам, сообщения в мессенджерах, звонки с неизвестных номеров.

Параллельно — реальные события, неприятности, проблемы, требующие немедленного решения. Перевести денег, вызвать такси жене, проблемы у подчинённого, купи еду коту, проиграли суд, возбуждено исполнительное производство, доставка задерживается, заплатите налоги, ребёнка отправили из школы домой с тошнотой, заболел родственник, нет подарка на завтрашнее торжество и т. п.

Параллельно — несколько окон, музыка в ушах и т. п. Непрерывное блямкание сообщений в мессенджерах, бесконечная лента сообщений и новостей, подкачиваемая снизу — специально созданные крючки восприятия.

И так 7-8 часов в день. Иногда 10-15. Мало кто догадывается и в состоянии включить режим opt-in, а не opt-out, он же режим pull вместо push. Все живут в пассивном режиме push.

Мозг сопротивляется— включает специальное защитное состояние сознания.

Защитный контур

Включается поверхностное, вязкое восприятие. Своего рода дофаминовый транс, пелена неприятия, пропускания мимо глаз и ушей с имитацией восприятия — требующая от события или контакта достаточного уровня тревожности, чтобы прорваться сквозь пелену. Как быстрое (как бы) чтение книги с пропуском почти всего содержания и выхватыванием как бы важных фраз.

Известно, что в стрессовой ситуации у большинства людей возникает «туннельный эффект» восприятия, отключение органов чувств, а часто и мышления, попадания в вязкий кисель мышления.

Например, во время интенсивного стрелкового боя боец практически не слышит громких звуков стрельбы, часто почти не дышит, испытывая кислородное голодание. Те же эффекты обрезания каналов восприятия у спортсменов на соревнованиях, у хирурга на операции. Но профессионалов учат выходить из ситуативного ступора, возвращать активную осознанность, а публику нет.

Такое сумеречное, спутанное состояние сознания и не может не включиться, если каждые 10-20 секунд приходит внешнее прерывание мыслительного процесса от тележеньки и вацапа. Никаких длинных мыслей и рассуждений, устойчивых намерений, только навык быстро и автоматически переключаться на очередной раздражитель. И отделываться от него по возможности быстро и бездумно. Например, отправить приставалам код с Госуслуг, чтоб отстали и не отвлекали от видосика.

Естественно, хохляцкий мошенник как раз и создаёт достаточный уровень тревожности раздражителя, чтобы пробить защиту невнимательности и захватить рассеянное внимание.

При этом у жертвы не включается осознанность и рациональность, она просто переключается на очередную входящую дофаминовую проблемку и начинает её решать — с помощью «следователя прокуратуры».

Мне как-то журналист Политковский (бывший муж той самой Политковской) давным-давно на дне рождения давно покойного уже родственника, рассказывал, что практически всегда происходит с тележурналистами, медийными животными, ведущими прямые эфиры. У них, — сказал он, — за год-два кончаются все собственные мысли, шутки, анекдоты, воспоминания, мозг выжигает прямым эфиром.

В результате такой ведущий сидит в эфире с совершенно пустым мозгом, со списком вопросов от редактора и реагируя просто механически на ключевые слова в речи интервьюируемого собеседника. Ну, и улыбаясь и оживляясь тоже механически, профессионально.

Та же история — с ежедневной или даже еженедельной колонкой: свои мысли в итоге кончаются. У большинства блогеров, очевидно, происходит то же самое.

Наш современник со смартфоном попадает в похожее состояние: пустой мозг, механически и поверхностно реагирующий на внешние воздействия, на слова и образы. Такие рефлекторные, поверхностные реакции легко предсказать, включить в сценарий, запрограммировать.

Мне это напоминает рассказ «Гипноглиф» про инопланетную цивилизацию, развившую тактильное искусство до совершенства и изготавливавшую специальные деревянные безделушки-ловушки, которые были настолько приятны на ощупь, что их невозможно было перестать поглаживать, и таким образом вводившие жертву в состояние гипноза.

Мы не можем перестать поглаживать смартфон, а он вводит в гипноз.

Короче

Цифровые платформы — соцсети, маркетплейсы, рекомендательные системы, интернет-медии всех видов и так находятся по отношению к нам в положении сильной стороны: они знают о нас всё, а мы о них практически ничего. Это классический дисбаланс осведомлённости на рынке, приводящий к «ухудшающему выбору» и перекосу выгоды в сторону сильной, осведомлённой стороны.

Но ситуация для них ещё лучше: большинство пользователей смартфона и цифровых сервисов просто пребывает в лёгком гипнотическом трансе. Смартфон — это средство, превращающее человека в подготовленного к внушению пациента Кашпировского. За собственные деньги пациента.

Чтобы ввести в транс петуха, достаточно, говорят, просто завести ему голову назад. Чтобы ввести в транс тебя, современник — достаточно дать тебе плоскую коробочку с закруглёнными уголками, переливающуюся цветным свечением. Дальше глаза сфокусируются, шея зафиксируется, воротниковые мышцы застынут. Мысли остановятся.

Мы ехали на дачу на микроавтобусе. Одна дочка сзади сказала другой «Ну убери уже дебильник». Жена восхитилась: «Вот, вот это слово! Точно! Спасибо, дочка! Теперь я знаю, как эту штуку называть!»

Когда у вас рука рефлекторно тянется к смартфону — смотрите на него с ужасом: «эта штука хочет меня загипнотизировать и высосать». Эта ядовитая гадина лежит и ждёт, чтобы впиться в мозг.