Туристы, деньги, «два ствола»

18 мая в Крыму ожидается ежегодный митинг крымских татар, приуроченный к депортации 1944 года. Не исключены провокации, которые связывают с Меджлисом.

Собственно, когда речь заходит о новом, российском, Крыме, то в качестве нестабильного, бурлящего элемента неизбежно упоминают именно крымских татар. Непокорных, борющихся. Такой пропагандой, к примеру, активно занимаются украинские СМИ, представляющие татар как силу, оппозиционную нынешней власти полуострова.

И когда Крым, обособившись от «материковой» Украины, сгруппировался, казалось бы, в едином порыве, существовало лишь одно неизвестное в уравнении референдума – непредсказуемое поведение крымских татар. Пророссийски настроенные жители полуострова опасались не только внешних врагов, «поездов дружбы», «миротворцев Турчинова», но и врагов внутренних.

Основания для страхов и правда были. Когда в начале марта многотысячная толпа татар вышла на улицы Симферополя, закидывая антимайдановцев бутылками с водой, скандируя антирусские лозунги и крича: «Аллах акбар!», казалось, что и проведение референдума, и мирная жизнь на полуострове находятся под угрозой.

Но на самом деле – я присутствовал там – все выглядело несколько иначе. Агрессивная группа (около ста человек) действительно была и швыряла бутылки в русских, но большая часть митингующих в принципе не понимала, для чего их «пригнали».

– Нам сказали – мы пришли! – так они аргументировали свое присутствие.

Фактор «нам сказали» у крымских татар сегодня доминантен. В отличие от русских, они лучше организованы. Этому способствовали и религиозные традиции, и десятки лет борьбы, и сопротивление прессу извне. Главный вопрос – кто пользуется этой сплоченностью.

Основной претендент на ресурс – Меджлис, исполнительный орган Курултая, весьма радикально настроенная общественная организация, чья позиция, озвученная председателем Рефатом Чубаровым, идентифицируется как «антироссийская». Отсюда и бередившая умы крымчан информация, что татарские радикалы вместе с боевиками из «Правого сектора» не только сорвут референдум, но и начнут зачистки неугодных.

Ничего этого, конечно, не произошло. И дело тут не только в том, что российское правительство пообещало татарам заманчивые бонусы, но и в том, что влияние Меджлиса на полуострове преувеличено. Ведь зачастую в личном общении татары сами говорят, что хорошо бы снизить градус воинственных настроений. И причиной тому – их практичные интересы.

Ведь крымские татары – народ предприимчивый. Для них главное – чтобы не мешали трудиться и зарабатывать деньги. Украинская же власть в годы незалежности занималась обратным. Не привнося инвестиции сама, она мешала делать это другим – прежде всего России.

Только в Бахчисарайском районе лично я знаю три винодельческих завода, которые из-за государственного курса вынуждены были отказаться от выгодного сотрудничества с московскими инвесторами. Регулярные пертурбации в национальной политике, когда каждый раз задавался все более и более «патриотический» вектор, сказывались и на числе российских туристов. А именно они гарантировали благосостояние татарских семей в крымских селах.

Поэтому не стоит удивляться тому, что многие татары, несмотря на призывы Меджлиса бойкотировать референдум, все-таки пришли на избирательные участки. И немалая их часть проголосовала за воссоединение с Россией.

Это притом, что, безусловно, исторически отношения с русскими у крымских татар сложные. Извечная борьба за право господствовать на полуострове, жуткая депортация 1944 года, априорная невозможность социальной адаптации (проблемы с трудоустройством, решением жилищного вопроса) на местах ссылки – все это создало весомый запас негатива.

Оттого и Меджлис, и украинская власть неизбежно апеллируют к национальным факторам. «Отмщение», «справедливость», «геноцид» – вот те ключевые маркеры, которые они используют для смещения диалога из рациональной в эмоциональную сферу. Не думать логично, а, давя на болевые точки, заставить ненавидеть.

Собственно, в двух данных плоскостях и ведется риторика относительно крымско-татарского вопроса на полуострове. Одни демонизируют и нагнетают, другие составляют бизнес-планы и занимаются экзорцизмом.

И когда, прорвав кордон в Армянске, сотни крымских татар со слезами на глазах бросаются встречать Мустафу Джемилева, то это вопрос больших эмоций и малых последствий. Когда же крымский прокурор Наталья Поклонская со свойственной ей решительностью в здании Меджлиса зачитывает предупреждение Рефату Чубарову, то это меньшие – по ареалу – эмоции, но большие – в сложившейся нормативно-правовой матрице – последствия.

Отсюда же и вытекает модус операнди России и Украины по отношению к крымским татарам. Первая договаривается, делая акцент на экономических вопросах. Вторая, неожиданно вспомнив, что недодала в свое время, ведет себя аки мачеха, расхваливающая невесту: и тем хороша, и этим пригожа. Ведь необходимо использовать крымских татар как единственно возможную альтернативу русским настроениям на полуострове. Не проходит и дня, чтобы украинские СМИ не напомнили, какая великая нация крымские татары и как хорошо с ними дружить. В культуре, в политике, в социальной сфере все первоочередное внимание – татарам. Джемилева, ясное дело, в президенты, Меджлису – Крым...

Собственно, насчет заслуг татар никто и не спорит, они многое сделали для полуострова, но где были жовто-блакитные почитатели раньше?

Сейчас же, раз или два в неделю, приезжая в крымское село под Бахчисараем, я все чаще вижу на татарских домах российские триколоры. Причины тому, само собой, весьма разные: от боязни и перестраховки до надежды и восхищения. Но с каждым приездом российских флагов на татарских домах становится больше.