«Русские мы»: Корреспондент ФАН наступает с курдами на позиции «ИГИЛ»

Курдская армия начала очередной бросок на позиции «Исламского государства».

Вместе с курдами в наступление на исламистов перешел корреспондент Федерального агентства новостей.

«Аида» в месопотамских песках

Наступление — самый драматичный акт военной пьесы. В пустынных пасторалях Северного Ирака подготовка к наступлению смотрится грандиозно и дико. Как будто в сельский дом культуры по ошибке завезли декорации «Аиды» для Арена ди Верона.

Маленькая деревня, затерянная среди песков, внезапно вспухает, не в силах вместить себя в привычные размеры. Ревущие танки, грузовики и пикапы суровыми караванами ползут по всем дорогам, ведущим к конечной точке, стремящейся стать начальной. Рев моторов, голоса и смех сотен солдат.

Для очередного броска на юг курдская армия сосредоточила в населенном пункте Араб-Кои три бригады и полтора десятка единиц бронетехники. Линия фронта под городом Докук уже месяц пребывает в законсервированном состоянии, если не считать внезапной атаки на позиции «Исламского государства», произошедшей три недели назад.

Тогда курдам удалось отбросить террористов на несколько километров к югу от сердца Курдистана, древнего горда Киркук. Несколько деревень, считавшихся освобожденными в ходе операции, превратились в руины.

Война предельно ожесточила бойцов обеих сторон. ИГИЛ (деятельность этой организации на территории Российской Федерации официально запрещена), или «Даеш», в непрекращающемся пароксизме «джихада» относится к происходящему сугубо утилитарно. Мирное население, не поддавшееся вербовке, либо вырезается подчистую, либо «гуманно» изгоняется из мест обитания.

И если с арабами, чья численность в сельской местности южнее Киркука значительно превышает численность представителей других народностей, террористы еще пытаются цацкаться, то курдов расстреливают сразу.

Без скидок на возраст, пол и конфессиональную принадлежность. Некоторые курды, правда, переходят на сторону исламистов, но число таких перебежчиков исчезающее мало. В большинстве случаев им не дают даже шанса на выражение лояльности ИГИЛ.

Собственность арабов, что предпочли бегство войне за веру, экспроприируется «Даеш». Опустевшие деревни превращаются в укрепрайоны, окружаются насыпями и оборонительными рвами. Под домами прокапываются туннели, в которые сразу же закладываются сотни килограммов разнообразной взрывчатки.

В бою такие подземные коммуникации заметно повышают мобильность и обороноспособность террористов. В случае отступления любая оставленная исламистами деревня, стоит курдам занять ее, взлетает на воздух со всеми постройками. Затем обычно следует контратака, так как закрепиться среди груд развалин чрезвычайно трудно.

Любой импровизированный ДОТ умолкает под шквальным огнем, а укрепленные точки атакуются «шахид-мобилями», начиненными взрывчаткой. Следом за ними на не успевших очухаться курдов несется толпа боевиков.

Ковровый альтруизм

Курдские вооруженные силы под названием «Пешмерга», вдоволь насмотревшись на подобные тактические изыски, не остаются в долгу. Поддержка сил западной коалиции дает им с некоторых пор возможность вести наступление по всем правилам военной науки.

За несколько дней до начала наступательной операции в небе появляются самолеты. Авиаподдержку попеременно осуществляют ВВС Ирака, США и Франции. Полеты разведывательного характера — прерогатива иракцев и американцев, а сами удары, по негласному соглашению, наносят уже французы.

Отношение курдских военных к американцам — презрительное. То промахнутся, то прилетят с опозданием. ВВС Ирака вообще не воспринимаются курдами как что-то серьезное. Иракская армия отвечает курдам взаимностью и без серьезного повода в дела на курдском участке фронта не вмешивается принципиально.

А вот французских летчиков Пешмерга уважает чрезвычайно. Прежде всего, за тщательную рекогносцировку местности и точность ударов. Французские корректировщики работают на земле, сутками просиживая со своими стереотрубами на передовой под палящим солнцем и обстрелом исламистов, пряча лица за «арафатками» и темными очками.

Только относительно приличное знание французского языка позволило мне в вечер перед наступлением набраться наглости и попросить «взглянуть одним глазком» в окуляр стереотрубы на позиции «Даеш». Впрочем, ничего примечательного, кроме россыпи глиняных домиков, я так и не увидел.

Одна из основных задач корректировщиков — оценить соотношение численности исламистов и мирного населения в деревнях. Если таковое явно в пользу бойцов ИГИЛ, то удар с воздуха наносится незамедлительно. Если же мирных слишком много, авиация начинает барражировать над деревней, периодически имитируя атаки, сея панику и вынуждая гражданских к бегству.

Полное превосходство в воздухе и отсутствие у ИГИЛ на данном участке фронта сколь-либо серьезных средств ПВО позволяет совершать подобные «альтруистические» кульбиты и попутно трепать нервы боевикам. ВВС Франции в Ираке представлены несколькими многоцелевыми истребителями-бомбардировщиками Dassault Mirage 2000N.

В бой на бульдозерах

Пока работает авиация, бойцы Пешмерга предоставлены сами себе. Подготовка к наступлению проходит спокойно, благо и так понятно, что французы сделают 90% работы. Единственным нюансом, характеризующим местный колорит боевых действий, является непременное присутствие строительной техники на линии фронта. Бульдозеры, экскаваторы и самосвалы сопровождают армию повсюду.

Бригадный генерал Абдулла Мохаммад буквально зафрахтовал у местной строительной фирмы несколько фур с погруженными на них гусеничными бульдозерами. Зачем? Очень просто.

На случай контрнаступления террористов, сразу же после занятия новых рубежей необходимо выкопать километры оборонительных рвов и траншей с внушительными брустверами, а также насыпать несколько искусственных «высоток», дающих должный обзор на много километров вокруг. Похоже, возводить фортификационные линии — любимая работа Пешмерга, производимая со всей возможной тщательностью.

В целом, организационные моменты, вроде снабжения войск боеприпасами, едой и водой, у курдов поставлены на твердую «пятерку». Все подвозится вовремя и с запасом.

Адъютант генерала Абдуллы дважды с разницей в два часа убедительно просил меня поесть, поскольку следующий прием пищи был запланирован только на завтрашний вечер. Впрочем, после первой трапезы от второй пришлось отказаться. Рис с фасолью и лепешками — очень вкусная и калорийная еда.

Краткий сон прерывается лишь очередной ночной бомбардировкой. Французы, ни на секунду не отклоняясь от графика, утюжат исламистов со всей мощью своего темперамента.

«Рож баш, русские мы!»

Наступление начинается в темноте. Колонна машин, черепашьим шагом устремившаяся к передовой, кажется бесконечной. Лишь спустя полчаса, оказавшись в гуще бойцов на невысоком пологом холме, я смог оценить масштаб происходящего.

Только на этой небольшой высотке стояли, сидели и напряженно глядели вдаль порядка шестисот солдат и офицеров. По дороге, огибавшей холм аккуратной синусоидой, шли танки и МТЛБ со спаренными зенитными установками, броневики и «Хамви», оснащенные пулеметами «Браунинг» и ДШК, который курды ласково называют «Дошка».

Вслед за тяжелой и легкой бронетехникой, оседлав пикапы, в сторону противника двинулась пехота. Вглядываюсь в это разнообразие лиц, камуфляжей и стрелкового оружия. Русские «АКМ»и «АКМС» вперемешку с немецкими G-3 и G-36…

К чести советского военпрома, нашего оружия на руках у бойцов больше, чем любого другого, раза эдак в три. Хорошо снабжал СССР партию Баас! И хорошо, что курды — народ не злопамятный.

К слову, отношение к российским журналистам здесь удивительно гостеприимное. Каждый боец, увидев наши журналистские шевроны с надписью «пресса» на русском, английском и арабском, радостно спрашивал:

— Сахафа? Руссия? (Пресса? Россия?)

— Эре! — отвечал я на сорани — Рож баш! (Да! Добрый день!)

— No America? No France?

— No, sorry… Русские мы!

— О! Руссийа! 

И тут же большой палец, поднятый вверх.

Каждый первый считал своим долгом запечатлеть свое почтение совместным фото на смартфон. Меня поили водой, газировкой и кофе, показывали фото жен и детей, дарили армейские шевроны, фотографировались на память и просто были рады меня видеть.

Двигались медленно. Длинная колонна то и дело останавливалась, бойцы вылезали из машин на обочину и угрюмо смотрели на горящие справа и слева деревни. «Досадно было, боя ждали». А боя все не было.

По левую руку от нас осталась первая деревня, несколькими часами ранее еще подконтрольная ИГИЛ. Въехавшие было на околицу курдские танкисты, произведя несколько залпов для острастки, поняли, что делать тут абсолютно нечего — противник бежал, оставив за собой горящие дома и кучи бытового скарба.

Единственным напоминанием о присутствии исламистов была невнятная далекая стрельба — то ли по наступающим частям, то ли просто в воздух. А потом впереди, в полукилометре по ходу движения, рванул первый фугас, аккуратно прикопанный на обочине.

Во все стороны полетели гигантские гудящие шмели. Мехводу шедшего в авангарде Т-55 осколком снесло голову. Когда мы подбежали к танку, тело уже погрузили в санитарную машину.

Молодой стрелок с перекошенным лицом то и дело выныривал из заброневого, силясь что-то сказать. Оказалось — не мог открыть аварийный люк, чтобы хотя бы частично слить кровь, залившую место мехвода.

«Рыжий генерал» пока не получил своего

По словам офицеров Пешмерга, силами «Исламского государства» на этом участке фронта командует Абу Умар Аш-Шишани — тот самый якобы погибший год назад Умар-Чеченец. Он же «Рыжий генерал», он же Тархан Темурович Батирашвили. До перехода в ислам и обретения клички «Шишани» этот уроженец села Биркиани, что в Панкисском ущелье, был гражданином СССР и Грузии

Сержант запаса грузинских ВС, он принимал участие в «войне 08.08.08». Отсидев за незаконное хранение оружия и приняв в заключении ислам, Батирашвили уехал сначала в Турцию, а после в Сирию.

Уже два года Аш-Шишани воюет то за группировку «Джейш-аль-Мухаджирин валь-Ансар», то за «Даеш». В конце прошлого года глава Чечни Рамзан Кадыров заявил, что «Рыжий генерал» ликвидирован как враг ислама.

Второго мая этого года уже правительство Ирака объявило о ликвидации Аш-Шишани, косвенно опровергнув Кадырова… Но кузен Тархана, Идильхан, тремя сутками позже сообщил городу и миру, что Тархан жив и здоров. В общем, темная история.

Так ли иначе, направляемые живым ли, мертвым ли командиром, исламисты бежали от Пешмерга, оставляя за собой грязные матрасы, разгрузочные жилеты, дизельные электрогенераторы и множество заготовок для самодельных взрывных устройств. А курды продвигались все дальше и дальше.

Но до победы им еще далеко. Впереди затяжная война: без штыковых, без артиллерии — слава богу, даже минометов в запасе у ИГИЛ не оказалось. Без правил, без упоения победой.

Слишком давно курды воюют на своей земле, чтобы лишний раз радоваться отступлению очередной кучки фанатиков. Для Пешмерга война — обыденность и будничная повинность. Ведь Пешмерга, в переводе с курдского, — «смотрящие в лицо смерти». Смерть, устав играть с курдами «в гляделки», предпочитает отвести взгляд.