Последний выстрел Лёньки Пантелеева

_________________


Пантелеев до сих пор остаётся легендой бандитского Петербурга, хотя всей бандитской жизни ему было отмерено менее года.

******************************************************************

В начале 20-х Петроград захлестнула волна бандитизма. Жители города перестали ходить в гости и театр, опасаясь стать жертвой грабежа – прохожих раздевали даже на Невском проспекте. В месяц регистрировали по 40-50 налётов. Гремели банды Чугуна, Ваньки-Белки, Чижова, Васьки Котова, Гришки Тряпичника. Но громче всех звучало имя Лёньки Пантелеева.  

«Свобода» Февральской революции

Придя к власти в феврале 1917 года, «борцы за свободу» первым делом объявили широчайшую амнистию: смертная казнь отменялась, каторжанам срока ополовинивались, заключённым скашивались более чем на треть, политические подлежали освобождению.

На деле амнистия превратилась в поголовное освобождение ВСЕХ заключённых. Революционно настроенные граждане врывались в тюрьмы, открывали камеры и объявляли свободу всем «жертвам царского режима». На воле оказались десятки тысяч уголовников: воры, грабители, убийцы.

Выйдя на свободу, они принялись уничтожать систему уголовного сыска: по всей стране громили полицейские участки, жгли архивы, уничтожали следственные дела. Возглавляемые уголовниками «свободные граждане» ловили полицейских, следователей, судей и вершили «революционный суд» над «сатрапами царского режима». Преступников становилось всё больше, а желающих их ловить всё меньше.

Если весной 1916 года в Москве было совершено 3618 преступлений, то весной 1917 – свыше 20000, если весной 1916 в день поступало около 20 заявлений о крупных кражах, то через год – более сотни. Число убийств в Москве после февраля 1917 выросло в 10 раз, раскрываемость их равнялась практически нулю. Петроград по размаху преступности не уступал Москве: с апреля по август 1917 года количество одних только краж выросло в 6,7 раз.

Пришедшие к власти большевики принялись наводить порядок железной рукой. Не отягощённые «буржуазными предрассудками» типа суда присяжных или презумпцией невиновности, схваченных преступников они расстреливали на месте.  И всё же одними расстрелами волну преступности было не остановить. 10 ноября 1917 года появилась советская милиция, а 20 декабря ВЧК.

В начале 20-х вернулись с войны люди с войны люди, не умевшие ничего, кроме как воевать, многие из которых вкусили «прелести» мародёрства. По стране «гуляли» сотни тысяч стволов.
В такой обстановке и вспыхнула «звезда» Леонида Пантелеева.

Красноармеец и чекист Леонид Пантёлкин

Леонид Пантёлкин (таково было его настоящее имя) родился в рабочей семье в 1902 году и не был потомственным уголовником. Совсем мальчишкой устроился работать в типографию на должность «подай-принеси». Выучился грамоте и освоил профессию наборщика – а это уже без пяти минут рабочая аристократия (и в смысле престижности, и в смысле заработка).

Октябрьскую революцию 15-летний парнишка встретил восторженно, сразу же записался добровольцем в Красную Гвардию и отправился на Нарвский фронт сражаться за народное счастье. Сражался храбро и к 1921 году (ему только 19 лет) дослужился до должности командира пулемётного взвода.

Но не суждена была Пантелееву карьера красного командира: по окончанию Гражданской войны он, как и тысячи других, был демобилизован.

Однако молодого командира приметили (храбр, предприимчив, обладает качествами лидера и организаторскими способностями) и предложили работать в ЧК. Здесь он сменил свою фамилию и стал Пантелеевым.

Но в ЧК у Пантелеева не заладилось. В январе 1922 года он был уволен «по сокращению штатов». Конечно, ни о каком сокращении в 1922 году не могло быть и речи: работы у чекистов было сверх всякой меры, они спали через день. Истинная причина увольнения была до банальности проста: Пантелеев пристрастился к алкоголю, и ЧК избавилась от пьющего сотрудника.

Лёнька Фартовый

Пантелеев вернулся в Петроград. К началу 1922 года из 2 млн. жителей в городе остались менее половины – 960 тыс. Каждый пятый был безработным. Чтобы спастись от холода, жители разбирали на дрова дома. И вместе с тем открывались шикарные магазины, в ресторанах подавали рябчиков, шампиньоны и пр. деликатесы.

Трудно проследить ход мыслей вчерашнего красного командира и чекиста, но уже через 2 месяца  Пантелеев сколотил банду, куда кроме двух матёрых уголовников  вошли его сослуживец по Псковской ЧК и бывший комиссар батальона РККА, которые тоже решили, что грабить нэпманов - не грех.

4 марта 1922 года Пантелеев впервые попал в милицейскую сводку, совершив налёт на квартиру известного питерского меховщика Богачёва. За первым налётом последовал второй, третий…

Каждый раз Пантелеев нисколько не смущаясь, представлялся, создавая себе тем самым громкую славу. Скоро по всему Питеру ходили рассказы об удачливом грабителе, который во фраке входит в дорогой ресторан стреляет в потолок и громко объявляет: «Спокойно, граждане, это налёт. Я - Лёонид Пантелеев». На месте ограбления он всегда оставляет свою визитную карточку с издевательским посланием работникам милиции. Питерская милиция и питерская ЧК его ловят день и ночь, но поймать не могут, за что удачливый бандит и получил от питерских уркаганов кличку Лёнька Фартовый.

Реальный Пантелеев мало напоминал себя самого легендарного: «франт» Пантелеев носил кожаную тужурку или солдатскую шинель, ресторанам предпочитал чайные. Галантностью Пантелеев также не отличался: ни в Красной Гвардии, ни в ЧК политесу не обучали и во время трапезы он чаще всего пользовался руками.

В Петрограде распевали песни, прославлявшие бандита, хулиганы на стенах домов писали «До 10 часов вечера шуба ваша, после 10 наша. Пантелеев», каждый грабёж молва приписывала Лёньке, даже если он не имел к нему никакого отношения.

Однако слава имела и обратную сторону: пресечь деятельность бандита, ставшего символом бессилия советских органов правопорядка, стало принципиально важным для органов уголовного розыска и ГПУ. И хотя по количеству и тяжести преступлений Пантелееву было куда как далеко до Ваньки-Белки и Чугуна (Пантелеев редко применял оружие и то, только для запугивания), начальство требовало покончить именно с бандой Пантелеева.

Рубикон

14 июня 1922 года Пантелеева увидел в трамвае его бывший сослуживец по ЧК Васильев. Пантелеев тоже узнал Васильева, протиснулся к выходу, выпрыгнул из трамвая на ходу, оглянулся – Васильев тоже спрыгнул, в его руке был наган: «Стой!» 
Пантелеев обернулся, поднял револьвер, не целясь выстрелил, бросился бежать. Внезапно на его пути оказался крупный мужчина в форме стрелка ВОХР, расстёгивающий кобуру. Это был начальник охраны Госбанка Чмутов, который, услышав стрельбу, бросился навстречу бандиту. Пантелеев дважды выстрелил в него в упор.

Пантелеев ушёл от преследования, снова оправдав свою кличку Фартовый, но ситуация стала для него принципиально другой. До этого он был просто грабитель и в случае поимки, напирая на своё героическое прошлое и пролетарское происхождение, он мог выторговать себе честную «пятёрку». Теперь на нём висело убийство представителя власти при исполнении им служебных обязанностей. Пантелеев, как бывший сотрудник ЧК, знал, что это уже вышка. Понимая, что обратного пути уже нет, Пантелеев стал применять оружие по малейшему поводу, его грабежи стали кровавыми.

Некупленные штиблеты

4 сентября 1922 года начальник 3-го отделения милиции Павел Барзай зашёл в магазин «Кожтреста» купить себе штиблеты. Когда он выбирал обувь, вошли ещё двое. Милиционер мельком глянул на них – и в одном из вошедших опознал Пантелеева! Он выхватил револьвер: «Руки вверх!»

Однако пришедшие не подняли руки, а быстро сунули их в карманы. Барзай выстрелил, бандиты начали стрелять в ответ. Пантелеев выбил стойкой витрину и выпрыгнул… прямо на прибежавших на звуки выстрелы милиционеров. Его оглушили, связали.  (Именно поэтому на единственном фото Лёнька с перебинтованной головой.) Второй задержанный оказался членом банды Гавриковым.

Павел Барзай в перестрелке был ранен и умер вечером того же дня.

Арестованный Пантелеев не запирался и сдавал своих наводчиков, скупщиков краденного и хазы. Все члены банды (более 10 человек) были задержаны в течение нескольких суток и вместе со своим главарём были упакованы в знаменитые Кресты.

Невынесенный приговор

Следствие провели в рекордные даже для того времени сроки и 10 ноября начался суд. Решено было провести открытый процесс, чтобы каждый желающий мог увидеть, как Советская Власть карает преступников. Пантелеев не сомневался, какой ему вынесут приговор и решил его не дожидаться.

Утром следующего дня собравшиеся в зале присутствующие с нетерпением ждали, когда на отведённое для обвиняемых место приведут Пантелеева. Вместо караула с Пантелеевым в помещение спешным шагом вошёл человек и передал председателю какую-то бумажку. Тот встал, начал было её зачитывать и запнулся: начальство Крестов сообщало, что Пантелеев и трое его подручных сбежали из тюрьмы!
До сих пор эта четвёрка  – единственные, кто сумели покинуть Кресты без ведома тюремного начальства.

После Крестов

Оказавшись на воле, Пантелеев отказался от грабежей квартир.  Успех налёта во многом зависит от наводчика: он укажет богатую квартиру, наиболее  удобное время для «визита», расскажет, где хозяева прячут свои ценности. Однако так же рассуждают и в УГРО, и поиск грабителей сыскари начинают с поиска наводчика. Его вычисляют, арестовывают, и часто наводчики на допросах за обещание снизить срок сдают всю банду вместе с главарём.

Понимая, что теперь на него охотится вся питерская милиция, Пантелеев перешёл к уличным грабежам. Его жертвы – уличные гуляки, рискнувшие выйти на вечернюю прогулку. Но теперь редко какой из грабежей  обходится без стрельбы и часто Пантелеев забирает у человека только его жизнь.

Питерский УГРО принимает вызов. Несколько десятков агентов бродят по улицам, изображая подгулявших нэпманов, однако Лёнька словно звериным нутром чует, где жертва, а где подстава.

9 декабря хорошо принявший то ли спирта, то ли кокаина Пантелеев решил «пощипать» нэпманов, гулявших в престижном ресторане «Донон». Однако швейцар с еще дореволюционным стажем мгновенно сориентировался и вызвал милицию.

Увидев прибывший к ресторану наряд, Пантелеев открыл стрельбу и ушёл от погони, пусть и с пулей в руке. А вот двум его приятелям у «Додона» не повезло: один был схвачен, второй застрелен. Так закончилась единственная попытка Пантелеева совершить налёт в духе ходивших о нём легенд.

В феврале 1923-го Пантелеев метался в Петрограде как обложенный егерями зверь. Он не задерживался на одном месте больше нескольких часов, и звериным чутьём чуя опасность, покидал квартиру перед самым приходом милиции. «Пантелеев был здесь два часа назад… час назад… полчаса назад…» Такое не могло продолжаться долго.

Неперспективная Можайская, 38

12 февраля 1923 года по всему Петрограду в местах вероятного появления Пантелеева было организовано более 20 засад. Воровская малина на Можайского, 38, где проживала одна из многочисленных любовниц Пантелеева, считалась неперспективной, поэтому туда отправили двух красноармейцев под началом молодого чекиста Ивана Бусько.  17-летний юноша только-только окончил ускоренные курсы для сотрудников ГПУ. Старые чекисты не хотели ставить паренька под пули и отправили на Можайскую – надо же кого-то туда отправить! Но именно Бусько выпало поставить точку в конце жизни бандита.

Поздним вечером кто-то открыл своим ключом дверь и, держа руки в карманах, в квартиру вошли два человека.  Это были Пантелеев и его подручный Лисенков (Мишка Корявый). Но вместо хозяйки их встретили чекисты. Пантелеев попытался вытащить из кармана револьвер, но тот запутался в складках одежды, раздался непроизвольный выстрел. 

Бусько выбросил руку вперёд и дважды нажал на спусковой крючок. Пуля вошла Пантелееву в левую в щёку и вышла через затылок. Получивший пулю в шею Лисенков поднял руки. Знаменитого бандита застрелил 17-летний парнишка, для которого засада на Можайской была первой самостоятельно проводимой операцией.

Жизнь после смерти

На следующий день в петроградской «Красной газете» было опубликовано сообщение о смерти налётчика в ходе задержания. Но жители не верили: ну не мог неуловимый Лёнька Пантелеев погибнуть во время перестрелки как обычный смертный! И тогда власти пошли на беспрецедентную акцию: тело убитого выставили в морге Обуховской больницы. Каждый желающий мог прийти и посмотреть на мёртвого легенду уголовного мира Петрограда.

На «экспозиции» постоянно находились два сотрудника УГРО, которые внимательно смотрели на пришедших: ждали, что ещё непойманные члены банды придут попрощаться со своим главарём. Однако никто не пришёл.
И всё равно ещё в течение нескольких лет питерцы друг другу говорили: «Лёнька? Не, не… Уж мы-то знаем!» И многозначительно подмигивали друг другу.


Klim Podkova,  специально для журнала "Все загадки мира"

Рейтинг: 
Средняя оценка: 4.5 (всего голосов: 8).

_______________

______________

реклама 18+

__________________

ПОДДЕРЖКА САЙТА