Чем отличается либерал от либераста?

Недавно один мой хороший знакомый и коллега, человек здравомыслящий, поделился таким интересным диалогом. Он спросил у одного крайне агрессивно настроенного к либералам собеседника: «А ты можешь четко ответить – кто такой либерал?» Тот в ответ промычал что-то и выдавил: «Либерал – это… либераст». Попробуем разобраться, в чем разница, чтобы впредь не давать таких тупых ответов.

Либерал – это сторонник либерализма. А что такое либерализм? Проще всего ответить, исходя из названия: это идеология, защищающая свободы. Но ключевой вопрос – ЧЬИ свободы и КАКИЕ свободы? Нет свободы вообще, как нет человека вообще. Либерализм – это идеология защиты совершенно определенных свобод и тех, кто алчет этих свобод. Попробуем разобраться, каких.

К ИСТОРИИ ВОПРОСА

Исторически можно выделить три этапа формирования идеологии либерализма.

Первый этап берет свои истоки из XVIII века. Тогда в Англии впервые возникла партия, приверженцы которой несколько позже стали называть себя либералами. Это были – внимание! – представители крупной буржуазии, вступившей в противоречия с крупными землевладельцами-лендлордами. Интересы лендлордов выражала другая партия – консерваторы, которые вместе с либералами сформировали первую в мире двухпартийную систему: обе эти партии, сменяя друг друга, правили на Британских островах более ста лет – до начала XX века.

В тот период Великобритания, опередившая другие страны в промышленном перевороте, была экономически и политически ведущей державой мира. Поскольку в эксплуататорских обществах, как правило, господствуют идеи господствующего класса господствующих стран, то либерализм (как и его брат-близнец – консерватизм) на протяжении ХIХ века распространились по всему капиталистическому миру. Буржуазия многих стран, и особенно буржуазная и мелкобуржуазная интеллигенция, обратились в либеральную «веру», видя в ней альтернативу «насилию и произволу» - как справа, в лице монархического абсолютизма, так и слева, в лице якобинства, считаемого тогда таким же пугалом, как нынче «сталинизм». Многие люди принимали за либерализм любую борьбу за свободу. Наш соотечественник В.Г. Белинский писал даже: «Для меня либерал и человек – одно, абсолютист и кнутобой – одно». Либералами в подобном смысле считали себя революционеры Франции в 1830 г. , а Латинской Америки – вплоть до начала XX века.

Второй этап в истории либерализма связан с поздними буржуазными революциями: от европейских 1848 г. до российских 1905-1917 гг. К тому времени от либералов уже отошли революционеры-демократы, тяготевшие к социализму, пусть пока утопическому. Либералы «второго призыва» – как правило, представители буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции. Выступая против «старого порядка», за реформы или, в крайнем случае, «революцию сверху», они более всего опасались революции народной, рабочей и крестьянской. Классический пример либералов «второй волны» – российские кадеты («Партия народной свободы»). Идеал подобного либерализма Ленин резюмировал словами: «соединение свободы (не для народа) с бюрократизмом (против народа)». Во всех революциях тогдашние либералы терпели политический крах, поскольку были чужды и трудовому народу, и массе буржуазии, предпочитавшей более «твердую» диктаторскую власть.

Наконец, третий этап в истории «либеральной идеи» – неолиберализм (примерно с 70-х годов ХХ века по настоящее время). Это идеология транснациональных корпораций, выступающих против регулирования своей деятельности национальным государством (не только социалистическим или народно-демократическим, но и национально-капиталистическим). На первый взгляд, они «антигосударственники», чем напоминают даже не прежних либералов, а скорее анархистов. Но, присмотревшись внимательнее, нетрудно разглядеть, что неолибералы совсем не против карательно-репрессивных функций буржуазного государства по отношению к народу (что как раз и вызывало наибольший протест анархистов и часто осуждалось даже прежними либералами). Неолибералы стоят за свертывание экономических и особенно социальных функций государства, оставляя за ним именно карательные. Как же иначе навязать большинству общества явно антинародную, антисоциальную и антинациональную программу?

Таким образом, между либералами трех «призывов» есть существенные различия, и очень жаль, что в нынешней России их всех принято мазать одной краской (например, в Латинской Америке левые справедливо видят главного врага не в «либерализме» вообще, а именно в неолиберализме). Но есть у них и общие черты.

КТО ТАКОЙ ЛИБЕРАЛ?

Если попытаться максимально кратко определить либерализм, то это идеология, охраняющая интересы частной собственности. В центре внимания либерализма стоит не вообще человек, а именно собственник (будто бы неважно, кто он – хозяин лавочки или крупной корпорации). Защищаемая им свобода – это свобода собственности и собственников; политические и все иные свободы, строго говоря, могут быть только у них. Вполне логично, что либералы первых двух призывов предусматривали для политических прав имущественные цензы: для права быть избранным - выше, для права избирать – ниже, но пролетарии и прочие бедняки, не имевшие никакой собственности, не имели по этой схеме и никаких прав. Скажем, в «демократических» республиках Латинской Америки XIX века правом голосовать пользовался в среднем… 1% (один процент!) населения. А расширялось это право уже позже, при других правителях, с иными взглядами.

То есть, либерализм – это идеология частной собственности. Соответственно, либерал – это сторонник верховенства частной собственности. Дабы отвести от себя упреки тех, кто не понимает, что такое частная собственность и может возмутиться, будто я против личной собственности на зубные щетки и трусы, скажу лишь: частная и личная собственность – вещи принципиально разные и личная собственность не является частной. Но это вопрос, требующий отдельного рассмотрения.

У подобной идеологии есть важное следствие – все, что находится за пределами частной собственности, а тем более что может нарушить ее, воспринимается как враждебное. Скажем, аргентинской президент-либерал Бартоломе Митре, посылая карателей против мятежных индейцев и полупролетариев-гаучо, призывал «не жалеть их крови» и «сделать из них удобрение полей». Народ соседнего Парагвая – тогдашней «страны-изгоя» с госкапиталистическим режимом – Митре и его союзники истребили процентов на 80. Так ли уж это по сути отличается от гитлеровского «плана Ост» или от того, что творят натовские интервенты с Ираком, Ливией, Сирией?

КТО ТАКОЙ ЛИБЕРАСТ?

И здесь мы переходим к тому, кто такой «либераст». Либераст – это наиболее агрессивная, шовинистская форма отстаивания и трансляции либерализма (в наши дни – неолиберализма). Я бы сказал, фашиствующая форма неолиберализма.

Для либералов друг и брат – другой собственник, только себя и других собственников они считают достойными людьми. Те люди, которые оказываются за пределами собственности (а таковых на поверку оказывается подавляющее большинство) воспринимаются как рабочий материал, как средство для собственности и собственника. Те либералы, которые считают несобственников людьми второго сорта, недочеловеками, и оказываются либерастами. Либерализм, доведенный до своего логичного завершения, до апогея, – это форма социального «расизма». Если в классическом фашизме критерий исключенности – это принадлежность к той или иной расе, то в либерализме таким критерием оказывается принадлежность (владение или невладение) к собственности (зачастую оба критерия на практике совпадают – возьмите хотя бы «ватников и колорадов» в восприятии поборников «европейского выбора Украины»). Те либералы, которые транслируют такие взгляды в наиболее агрессивной форме, и оказываются либерастами.

Встречаются, конечно, либералы и «помягче». Они делают упор на критику всяческих репрессий (в нашем случае – от ленинских до путинских), бюрократического произвола, милитаризма, клерикализма (вмешательства церкви в светские дела), а в последнее время больше всего – коррупции. Критикуют и антисоциальные меры властей, иной раз поругивают даже «своих» ультра-либерастов за такие поползновения. Всем этим они могут, как показывают события в ряде стран, привлечь на свою сторону часть трудового народа. Никто же не в восторге от репрессий, бюрократии, коррупции и т.п. Но почему-то от поддержки народом даже таких, «честных», либералов этому народу очень скоро становится не лучше, а хуже.

РИТОРИКА ЛИБЕРАЛОВ КАК ШИРМА

И неудивительно. Ведь все те проявления бюрократизма, милитаризма, коррупции и прочих язв, против которых они пытаются поднять народ, не с неба упали. Может ли «государство в собственном смысле» (Ф. Энгельс), оставаясь отчужденным от общества, быть совсем уж иным? Может ли народ, пока он не в силах освободиться от классовой эксплуатации, всерьез контролировать государственную власть «снизу»? И, наконец, значит ли это, что такое вот, «нехорошее», государство не выполняет все же функций общественно необходимых – прежде всего социально-экономических, которые жизненно необходимы именно трудящимся и на которые покушаются неолибералы? Здраво подумав, нельзя не ответить на все эти вопросы отрицательно.

Что отсюда следует? Что не надо бороться с произволом, коррупцией и прочим? Надо, конечно. Но по-умному, в меру реальных сил, трезво сознавая, что при капитализме всех этих зол можно лишь немного поубавить, но устранить не получится без революционного перехода к качественно новому обществу. Да и тогда это дело долгое и трудное. А кто обещает «единым махом семерых побивахом» – тот просто демагог. Если же он это сочетает с превознесением частной собственности, что свойственно даже лучшим из либералов – в современных условиях он будет только расчищать путь фашиствующим «либерастам». Хочет он того или нет.

И НАПОСЛЕДОК:

Можно встретить и такую трактовку либерализма, будто это идеология, рассматривающая своим приоритетом личность и конкретного человека. Но это уже передергивание и смешивание понятий, потому что в действительности такой идеологией оказывается гуманизм, не имеющий с либерализмом ничего общего.

Но это уже другой разговор.

Текст написан в соавторстве с А. Легейдой